Ханна поднесла чашку ко рту. Втянула ноздрями пар. Запах был настоящим. Греющее пальцы сквозь тонкую фаянсовую стенку тепло - тоже. Вообще всё было настоящим - и этот вот ветер с капельками воды, и шум порта, который он доносил порывами, и всё остальное, вплоть до стула под ягодицами. Единственный, кто казался если не нереальным, то как минимум неуместным здесь - это Робин, сидевший напротив.
- Ты не вписываешься, Пальс, - сказала ему Ханна и всё же решилась попробовать чай. Он был средненького качества и к тому же перезаварен, но зато на правильной воде, вкус которой различался в нём отчётливо.
- И не должен, - кивнул Робин. - Это твоё место.
- Настолько моё, что страшновато. Знаешь про этот чай? Воду для него берут из родников тут, неподалёку - они бьют в пещере под водопадом. Просто невероятная вода, с ней даже вот это сено, которое нам здесь заваривали, казалось вкусным. То есть, я не знаю, что это, и где я сейчас, и не галлюцинация ли ты, но во всём этом наваждении учтены довольно мелкие и неочевидные детали. Кроме тебя. Тебя тут быть не должно, тем более такого молодого. Это сразу весь эффект присутствия ломает.
- Отчасти в этом и смысл. Ты можешь понимать иллюзорность окружения, но без постоянно напоминающих об этом деталей рискуешь со временем об этом забыть. Правда, я хотел бы быть тут постарше. Этот я слишком любил борьбу и игру в мяч, а не книги. Думать трудновато. Но получилось что получилось.
- Я бы тоже не отказалась быть постарше, - Ханна поставила чашку на стол, одёрнула китель. Вытянула руки и пошевелила пальцами, непривычно короткими и тонкими, с обгрызенным ногтем на левом мизинце.
- Это же библиотека, так? - Робин поднял глаза, осматривая дворец.
- Бывшая резиденция губернатора, - кивнула Ханна, - Потом пару десятков лет стояла заброшенной, потом тут библиотеку устроили. Со всей столицы книги свезли, ни одной, наверное, не осталось, а тут всё равно была куча свободного места.
- Хэль не любят книги, - пожал плечами Робин. - Я плохой хэль.
- Во всяком случае, дворцы они любят больше, чем книги, это да. Нас сначала хотели даже поселить здесь, в свободном крыле. Потом всё же разместили в старых казармах гвардии. Уже человеческих, кипящего века. Они вон там, - Ханна махнула рукой, - Отсюда не видно. Но мы всё равно так часто здесь бывали, что нас прозвали "ласточками". Ну, потому что на утёсе над обрывом. Возили на старом паровике. Таком старом, что, наверное, он был ровесником казарм - а ветхим совсем не выглядел. Начищенный, блестящий, со свежей краской. Машинист очень хорошо за ним ухаживал.
- Это воспоминания твоей юности?
- Плюс-минус. Тут я прожила с двенадцати до семнадцати лет, но в последние годы поля вокруг начали застраивать, да и порт выглядел иначе, так что это более ранний период. Это ведь узел подбирает специально? Как его интерфейс копирует того, кому оператор больше всего доверят, так же и тут? Самое счастливое воспоминание или что-то в этом роде?
- Это индивидуальная работа. Только для тебя. Мне ничего такого не предоставили.
- Потому что люди не настолько крепки рассудком, как хэль, или потому, что узлу от меня что-то дополнительно надо?
- Скорее второе, - Робин покрутил чашку между ладонями, - Хэль служит катализатором. Не более. Ты - чем-то другим.
- Интересно, чего же тогда узел не прихватил нормального оператора?
- Магду? У них... сложные отношения. Это я пока не до конца понял. Но суть уловил. К тому же сейчас Магда не хэль и даже не призрак хэль, а так. Полустёртый отпечаток призрака.
- А по тому, как она себя держит, и не скажешь.
- Очевидно, значение имеет не то, как оператор себя держит. Может, какие-то клетки организма. Важнее другое.
- Да, важнее, зачем узлу я. Пойдём, покажу тебе место, где мне удобнее думать. Ну, было удобнее.
Внутри библиотека была столь же настоящей, как и снаружи, но совершенно пустой. Отсутствие людей не казалось неестественным - ощущение было такое, будто они рядом, просто конкретно сейчас находятся вне поля зрения. Отошли куда-то или просто находятся за спиной. И всё же что-то было не так. Ханна не сразу, но поняла - рядом был только Робин. В реальности даже если в помещении не оказывалось никого из сотрудников или читателей, вокруг всегда вились другие курсанты. "Ласточки летают стаями", да.
Западный читальный зал, центральный читальный зал, лестница в малый каталог. Полсотни гулких широких шагов через центральный холл по разноцветному полу, по лицам давно мёртвых правителей хэль, мозаичные портреты которых при реставрации перенесли сюда со стен. Двустворчатые двери большого каталога, спуск в подвал, восточный читальный зал, галерея... До башенки, где Ханна любила уединяться чтобы подумать о своём, оставалось совсем немного. Ханна остановилась, поправила очки, задумчиво постучала пальцем по верхней губе.
- Пальс, сюда меня точно не ты запихнул?
- Нет. Максимум, что я смог - проникнуть сюда сам. А что?
- А то, - Ханна развернулась на каблуках, - Что это выглядит как подсказка. Я обнаружила себя в беседке для чаепитий, а потом не могла не отправиться в место, где мне лучше всего думалось. И по пути не могла не пройти мимо...
Она зашагала обратно. Галерея, восточный читальный зал, спуск в подвал. "Здесь", - кивнула Ханна и сбежала вниз по лестнице. Толкнула дверь в конце, зашагала по сети извилистых коридоров, безошибочно сворачивая там, где делала это много лет назад.
- Куда мы идём? - спросил Робин.
- В тренировочную комнату.
- В библиотеке?
- В морге. Не спрашивай - я знаю, что это гораздо страннее, чем тренировочная комната в библиотеке, и почти так же странно, как морг в библиотеке.
- Думаю, это твоё подсознание.
- Что - моё подсознание?
- Тебя так разместило. Ты же постоянно анализируешь ситуацию. Это стержень. Хребет. Ты не могла просто так прекратить.
- Кажется, ты мне всё же несколько льстишь, но пока можно принять именно эту гипотезу за рабочую. Пришли.
За последней дверью оказалась прозекторская. Вот теперь Ханна смогла точно опознать момент, куда её закинула то ли зловредная машина хэль, то ли собственная память. То было начало лета, ей было уже почти шестнадцать, и сегодня им предстоял промежуточный зачёт по ассимиляции. Она узнала эти сетчатые перчатки из серебряных нитей, которые были разложены на одном из столов у стены. Учёные предположили, что с их помощью будет проще устанавливать первичный контакт, и кто-то из конторы решил выдать на пробу курсантам. Получилось так себе, и больше они этих перчаток не видели. Впрочем, тогда Ханну, насколько она помнила, занимал не зачёт, а то, что впервые случилось накануне.
- Довольно большой морг. По меркам библиотеки, - задумчиво произнёс Робин, оглядываясь.
- Это пыточные камеры. Когда старых хозяев выкинули, устроили тут морг. На полу удобная система стоков для крови, глупо было оставить её без применения. Нас всё равно собирались учить тут - книги с описанием... практик все были собраны в этом здании. Как и вообще все книги, но об этом я уже говорила. Поэтому нам сюда привозили и материал для упражнений.
- Покойников?
- Ну да. Очень свежих. Собственно, когда в городской больнице отбывал кто-то, кто успел там полежать достаточно, чтобы понять, что родственников нет и труп никому не нужен, его сразу после регистрации смерти везли сюда. Поэтому занятия были нерегулярными. Даже столица не настолько велика, чтобы неприкаянные бродяги мёрли в ней по расписанию ежедневно. Потому и зачёт организовали сразу же, как только представилась возможность в виде сразу восьми отказников.
- Понял. Два вопроса, - Робин осмотрелся ещё раз, медленнее. - Чему вы тут учились? И в чём состоит подсказка?
- На самом деле, Пальс, это один вопрос. Учились мы тут основному умению ласточек, - Ханна прошла вдоль ряда каталок, проводя по ним кончиками пальцев. - Ну, или гончих - так нас когда-то давно называли хэль, люди это слово не любили. Они же и умели нас эффективно... выращивать. Нам говорили, что процедура, которой подвергались кандидаты, была крайне болезненной и многие уходили в отбраковку, оставаясь калеками навсегда. Не знаю, может, врали. Мы-то в любом случае - просто биологические потомки. В нас осталось то, что осталось - не тонко индивидуально настроенный механизм, а так, мелкие разбавленные остатки, передавшиеся по наследству. И основным нашим инструментом была не повышенная сила, ловкость или живучесть, а способность к ассимиляции.
- Умение принимать и фиксировать паразитарные личности, - кивнул Робин. - Логично. Многое объясняет. Ты сразу почуяла Магду, например.
- Ну да. Весьма удобная способность. Например. можно не пытаться брать кого-то опасного живьём только из-за того, что от него нужно получить какую-то информацию. Важная как правило остаётся даже в тех ошмётках сознания, что составляют паразитарную личность, а оттуда её даже проще извлечь, чем из живого. Жаль, срабатывает не всегда. Я - ещё из лучших на нашем потоке, у меня удавалось перехватить и ассимилировать недавно умершего больше чем в трети случаев, а умирающего при мне - почти в половине.
Робин потёр лоб и привалился к стене.
- Надо переварить. Это всё... внезапно.
- Понимаю, - сказала Ханна, - Ты даже более спокоен, чем я думала, если честно.
- Я нахожусь внутри гигантской древней машины хэль, меняющей реальность. И управляю ей силой мысли. Почти управляю. Влияю, как минимум. Осознание этого делает прочие сюрпризы менее ошеломляющими. Так что со вторым вопросом?
- Как я и сказала, вопрос на самом деле один. И догадаться мне стоило сразу. Зачем машине хэль могла понадобиться именно гончая? Именно я, как единственная гончая на сотни миль вокруг?
- Ловить души, - произнёс Робин, и замер, будто сам испугавшись произнесённого вслух.
- Именно. Хэль ей нужен просто для возможности запуска. Как замыкание проводков напрямую при угоне автомобиля - только этот автомобиль угоняет сам себя. А вот гончая требуется для того, чтобы обрести новые функции. Есть идеи, как это предотвратить?
- Примем за истину, что останавливать узел ещё не поздно, - потёр виски Робин, - Хотя он поглотил нас обоих. Иначе смысла нет. И если ещё не поздно, то пара мыслей есть.
- Отлично, - Ханна запрыгнула на край каталки, скрестила ноги и вытащила из кармана кителя пачку сигарет, - Излагай.